Глава 40, в которой Лин отказывается от жалости, двусмысленно шутит, и заставляет другого молиться

Избавиться от кота удалось просто: я завернул на кухню, где всплеснувшая руками И-Мин, сманила это отродье зла на пол, предложив ему куриную кость.

Я тихо ругался, смазывая царапины вином и вспоминая, какого позора натерпелся по милости этой пушистой скотины. Будто мне одного Лисёнка мало!

Заев позор и огорчение булочкой, я отправился спать. То, что сегодня я буду спать в одиночестве, за ширмой, не вызывало никаких сомнений – глупый полосатый кот невольно оказал мне услугу, переключив внимание с неловких утренних событий в постели на непередаваемый вечерний кринж от того, что меня поймали на подслушивании чужих разговоров.

Однако, получилось иначе.

Я долго мялся в коридоре у спальни, потом решился тихонько отодвинуть дверь. В комнате горел масляный светильник, и в оранжевом свете мигающего от сквозняка огонька Его Высочество сидел, сгорбившись, на своей постели, спиной к дверям и поджав ноги. Значит, уже вернулся от генерала, пока я жрал булочки и тынялся по дому. А… что это он делает?

– Я… жив, – между тем, тихо пробормотал Принц и неуверенно прикоснулся к своему уху. А я вспомнил, что тем вечером, когда Му Син вернулся в поместье, я, не помня себя от радости, сграбастал его, во дворе, и чмокнул. Именно в это ухо! И в комнате генерала Му Син тронул именно это ухо во время беседы.

– Кхм-кхм… – предупредил я о своём появлении, вошёл и притворил дверь.

Так, и чё делать-то?

Я глянул в сторону ширмы и своего скатанного футона – идти сразу туда? Или попробовать объясниться? На счёт утренних обнимашек, да и вообще?

В голове – ни единой мысли.

Ни-од-ной…

Застывшая фигура Му Сина пошевелилась, и он медленно повернулся.

– Я… – чёрт его знает, что я хотел сказать, но когда я шагнул вперёд, Его Высочество отшатнулся. Ещё шаг – и он снова сдвигается.

Пятится от меня, по кровати, блин!

Я что, такой страшный?!

– Куда? А ну, стоять!

Ой, мамочки, это я? Это я напрыгнул, как псих, и припечатал его к кровати растопыренной пятернёй в грудь? Великие боги…

– Куда собрался? – а голос-то какой сварливый, ужас… – Ты же сам назначил меня греть постель, а теперь убегаешь?!

Грудь под моей рукой приподнялась, втягивая воздух. Я встретился со взглядом широко раскрытых глаз Тэ Му Сина, от чего дурацкая храбрость мигом испарилась из моего безмозглого организма. Я отдёрнул руку и стал поправлять одеяло – ну, не убегать же, когда только что заявил, что буду греть?

Может, я и наскочил только для того, чтобы укрыть? Ну, правдоподобная ж версия, да?

Принц некоторое время наблюдал за тем, как я старательно подтыкаю вокруг него одеяло, потом подтягиваю это самое одеяло к середине, почти погребая Его лежащее Высочество под ворохом ткани, потом, опомнившись, снова распрямляю и разглаживаю складочки – всё это с серьёзной мордой, но бегающими глазками.

– Лисичка, – наконец сказал он, и поймал меня за руку. – Ты сейчас, как старый пёс, который ловит свой хвост.

Я застыл, только пялился на тёплые пальцы на своём запястье.

– Шень Лин… – Принц прокашлялся, разобравшись, кто из нас сейчас перед ним, но мою руку не выпустил. – Я… я должен извиниться перед тобой. За то, что утром… я… я прикасался без спроса. Прошу меня простить за недостойное поведение.

– Ладно, ничего страшного. Один раз не считается…

– Шестьдесят восемь, – покаянно сообщил он.

– Что? – я вытаращился на Принца, и даже оставшаяся в плену его ладони рука, меня временно перестала тревожить. – Что, прости?!

Он не ответил, а до меня дошло. Хоть и медленно.

– Ты что, и правда, считал?

Принц кивнул, напряжённо глядя на улыбку, которая расползалась по моему лицу.

– Великие боги… Зачем?! – я неучтиво заржал, но, опомнившись, быстро прикрыл рот ладонью.

Конечно, в этом подсчёте не было никакого смысла, можно было и не спрашивать. Но, сам факт того, что человек считает прикосновения… Переживает, корит себя, но удержаться не может… Извиняется, опять же. М-да…

– Ох, можешь не объяснять, – поспешно помахал рукой я. – Думаю, я могу это понять. Да и за пол года времени, шестьдесят восемь раз прикоснуться – это не так и много, можно списать на случайность.

– Нет, – сказал Принц. И покраснел так, что даже при тусклом свете масляного светильника было заметно. И понятно, что – да-а-а, это не было случайно. – Сегодня я…

– Ох, нет, – замахал свободной рукой я, а второй слегка прижимая Его Высочество обратно к постели. – Это я – я должен извиниться перед вами! Позвольте мне объяснить, пока мы не запутались ещё больше! Можно?

Дождавшись его кивка, я продолжил:

– Спасибо. Что ж… Позвольте предположить, что это я закинул на вас ногу, пока мы спали, верно? Так я и думал. Дело в том, что… Помните, я говорил вам, что у меня в детстве было слабое здоровье? Слабое здоровье, плохой сон. Родители проявляли больше снисходительности, чем обычно, при воспитании мальчиков. Мне… разрешали спать с мягкой игрушкой. И, не только в детстве. Большой мягкой игрушкой. Это был большой плюшевый медведь,– прикрыл глаза я, а потом поспешно добавил:

– То, есть, пошитый из ткани. Почти с меня ростом!

– М-медведь? – пробормотал Принц. – Для ребёнка?

– Ага, на которого так удобно закидывать ногу, – улыбнулся я. – Так что – прошу меня извинить, боюсь, я недопустимо расслабился и во сне перепутал вас со своей любимой игрушкой. Ой! То есть… Я не это хотел сказать. То есть… Ну, понимаете, я почувствовал себя в безопасности и…

– И перепутал меня с игрушкой. Я понял, – странным тоном сказал Принц.

– Да. То есть, нет! То есть…

– Лин. Ложись. Долго ты ещё будешь топтаться, как кот, который когтит подстилку?

– Да! В смысле – нет, недолго… То есть – сейчас лягу… С вами и правда, так удобно! И я чувствую себя в безопасности. Вы же не обижаетесь, Ваше Высочество? Вы… приняли мои извинения?

Тэ Му Син вздохнул, но притянул меня лечь к себе на плечо, как мы и проснулись этим утром. Терпеливо подождал пока я, ёрзая от неловкости, закопаюсь и накроюсь общим с ним одеялом, и только потом, поразмыслив о чём-то, сказал:

– Не вздумай меня жалеть. Я не хочу, чтобы ты был рядом из жалости.

– О. Я с тобой из-за денег, – подумав, сообщил я, и аккуратненько пристроил руку ему на грудь. Как утром. Закрыл глаза и провёл кончиками пальцев по ткани его одежды. – И из-за высокого положения.

– Продажная Лисичка, – фыркнул Принц, его ладонь накрыла мою руку, но так, чтобы не мешать мне шевелить пальцами. – Я тут самый безденежный, включая крестьян. У господина генерала и господина лекаря намного больше денег и будущего, чем у меня. Хотя, с ними статуса Супруги наследника престола, тебе не видать. И всё же, корыстный Лисёнок, не надо меня жалеть. Слышишь? Никакой жалости! – и прижал мою руку сильнее, будто боясь, что я убегу. Дурачок.

– Значит, ты не позволишь мне баловать тебя? Поскольку я не могу быть Супругой Принца, настоящей, а не фиктивной женой, то Вашему Высочеству не остаётся другого выхода, как только взять эту роль на себя.

Принц застыл и, кажется, даже дышать перестал, а не только разговаривать. Потом повернул голову в мою сторону.

– Что? Неужели это так сложно – принять искреннюю заботу другого человека? Обязательно обзывать это жалостью? – спросил я.

– Заботу? – переспросил Принц. – Ты говорил о заботе? Принести кашу? Спеть песню? П-поговорить?

– Ну да. А о чём ещё мы сейчас разговариваем?

– Ты… Ты… Ты… Почему ты всегда говоришь так двусмысленно?!

– Когда это я говорил двусмысленно? – наивно похлопал ресницами я.

– Когда… – он моргнул несколько раз, не в силах ничего сказать, только глубоко дышал. – Забудь! – а потом подхватился и выскочил из комнаты.

– Э-э-э… Хорошо, что у него уже речь восстановлена. Координация движений тоже в порядке – во как быстро убежал! Ему явно лучше, – отведя взгляд от двери, пробормотал я.

Вообще-то, мне было стыдно. Я соврал. Я ведь, действительно, говорил двусмысленно, причём, совершенно специально. Зачем? Потому что моё сердце начинало биться быстрее, когда Его Высочество начинал смущаться, а его лицо окрашивалось румянцем. И я не мог устоять, когда сладость от этого зрелища затапливала моё циничное сердце.

Никто бы не устоял!

А ещё мне было стыдно, что своими шуточками я согнал, всё-таки больного человека с его собственной пригретой постели. Какое же я трепло!

Тяжело вздохнув, от этого прискорбного факта, я вылез из-под одеяла и пошёл разыскивать Тэ Му Сина.

***

Тёмную фигуру Его Высочества я нашёл скоро – он сидел на ступеньках, которые вели с галереи на задний двор. Растрёпанные чёрные волосы слались по спине и почти сливались с тёмной одеждой и темнотой ночи, так что, наткнулся я на него почти случайно, повезло просто.

Дождя сегодня не было, но ночной воздух был сырой и промозглый. Я поёжился и неуверенно сел на ступеньку. Обхватил себя руками – от угрызений совести, и сберегая тепло.

Принц посмотрел на меня и снова уставился во двор, не сказав ни слова.

Я пересел ближе – нет реакции.

Придвинулся к нему ещё ближе – молчит.

Я собрал остатки храбрости и придвинулся ещё ближе, касаясь его плечом. Му Син снова глянул, но ничего не сказал. Не отодвинулся – и то хлеб. Принял мои безмолвные извинения?

– Ты… узнал, как вернуться в свой мир? – глухо спросил он.

– Да, – не стал скрывать я.

– Когда думаешь уходить?

– Я… пока не решил. Чуть позже. Когда ты поправишься. Или – когда станет совсем холодно, не терплю мёрзнуть, это ужасно! – я невольно передёрнулся, вспомив ночёвки на Скале Демонов. – Или, когда будет нечего есть. Быть голодным – тоже ужасно. Кстати… а где мой телефон?!

– Волшебная подвеска? В этот раз ты на целый день забыл о ней, – сказал Принц и сунул мне в руки драгоценный айфон. Тёмная пластина мигнула значком разряженной батареи от моего нажатия, и ещё хранила тепло тела от передавшего мне её человека. Я сжал телефон двумя руками и уткнулся лбом в колени, защищая его. Как я мог забыть?! Как?!

– Разрядился, – пробормотал я. – Откуда он у тебя?

– Я проснулся ночью от твоего голоса. Ты спал рядом, а твой голос пел из подвески. Потом затих. Потом…

– Я закинул на тебя ногу.

– Да… А утром ты быстро сбежал и я…

– Сбежал, потому что ты делал вид, что спишь! – возмутился я.

– Да, – печально согласился он. – Я притворился, что сплю, и ты сбежал, забыв про подвеску. И неудобно было возвращать её. Хотя я весь день носил и собирался отдать. Я не прятал твою волшебную вещь и… не буду тебя задерживать.

– Кто бы сомневался, что не будешь… – проворчал я.

Его Высочество – человек высоких моральных правил, и если обещал, что отправит меня обратно, в мой мир и не будет препятствовать, то вон – даже горы взорвёт, но выполнит! То есть, переложить столь важное решение на него – никак не выйдет…

Я поёжился от этих нерадостных выводов и вдруг почувствовал, что меня взяли под локоть. И подняли, за руку, со ступенек.

– Пойдём, тут холодно.

– Д-да… – согласился я, пока меня тянули обратно в дом. – Ага…

Ночь действительно была холодной и мерзкой. А ещё, я снова осознал, что настроение у меня меняется слишком часто и быстро.

Мне действительно пора бы домой.

***

Я отставил налитую Тэ Му Сином третью чашку чая, и выпутал руку из кокона одеяла, в которое он меня завернул. Было весьма жарко и клонило в сон. А может, в сон клонило от того, что мы помирились, или от того, что это был не чай, а успокаивающий травяной сбор господина лекаря Ши.

– Согрелся? Перебирайся спать.

Его Высочество отодвинул столик с чашкой и чайничком и вдруг подхватил весь ворох расползающегося одеяла, со мной внутри, и перенёс на свой футон. Чтобы, значит, не было сомнений где спать. М-да…

– О! Да, спасибо… – пробормотал я. И тут же потух задутый Принцем светильник. И тут же – Му Син уже лежит рядом со мной. Ловко. Что значит, военный человек – улёгся быстро и решительно, не изображая ни ловящего свой хвост пса, ни кота, когтящего подстилку, перед тем, как устроиться.

– Спокойной ночи, Ваше Высочество?

– Да.

Принц полежал, глядя в темноту потолка, но не успел я угреться окончательно и уснуть, как он спросил:

– Лисичка, почему мантра из подвески была одна и та же? Если ты засунул свой голос в артефакт, то почему не разные песни?

– А-ах, – зевнул я. – Потому что… Как тебе объяснить… Чтобы открыть завесу между миров, нужен звуковой ключ. Мы с господином настоятелем узнали, что именно пелось на службах в те дни, когда на Скалу Демонов попадали люди. Но, дело в том, что одному человеку это спеть невозможно, даже у меня не получится. Надо минимум два голоса, ведущих разные партии.

Тэ Му Син молчал, слушая это, и я продолжил:

– Я мог бы, конечно, попросить настоятеля спеть вторую партию, пока сам буду петь первую, но… Но я записал оба варианта на айфон, и если включить э-э-э… артефакт, чтобы он выдавал одну из мелодий, я смогу в это время спеть вторую партию. Так я буду уверен в результате и не придётся полагаться на старика настоятеля. Уже чудо, что он согласился разобраться в записях. И, кто знает, куда меня занесёт аномалия, если вдруг, специально или нечаянно, допустить ошибку в ключе?

– Разумно, – печально одобрил Принц. – Значит, ты можешь уйти прямо сейчас? В любой момент, когда пожелаешь?

– Нет. Мой телефон… артефакт – разрядился. Я вчера заснул и не выключил его вовремя. И теперь надо его э-э-э… подержать на том чёрном камне. Чтобы он опять начал работать.

Я замолк, чувствуя, как напряглось и стало неподвижным тело под моей рукой.

– Я могу съездить туда с генералом! Или сходить сам. Тебе не обязательно ехать в то место! Наверно, я найду дорогу…

– Нет, – спокойно сказал Принц. – Я отвезу тебя. Завтра.

Я приподнялся на локте и долго всматривался в то место, где в темноте должно было быть лицо Принца, глотая при этом все те фразы, которые первыми просились на язык. Потом, пропустив с десяток, вдохнул и зашёл с другого конца:

– Тебе так не терпится избавиться от меня?

Он молчал.

– Я не настолько тороплюсь, господин Тэ, чтобы ехать туда прямо завтра.

Ответа опять не последовало.

– Даже если вы поправились настолько, чтобы удержаться в седле, в чём я сомневаюсь, господин Тэ, и буду сомневаться, пока господин лекарь Ши не уверит меня в обратном, то, должен вам заметить, что ваш внешний вид, Ваше Высочество, всё ещё далёк от приемлемого.

– Что ты имеешь в виду? – напряжённо спросили меня из темноты. Ага, проняло, таки!

– Я имею в виду, что во время взрыва ваша одежда пострадала, до полной негодности. Я ведь правильно понимаю, что эта верхняя накидка, что была на вас сегодня, она из запасов генерала Пака? Ну, я так и думал. Значит, должно пройти некоторое время, пока вам пошьют новую. А эту вы вернёте!

Я подавил чёрт его откуда взявшееся раздражение, и продолжил:

– Ещё – ваши волосы. Очень хорошо, что вы отмыли их от сажи и копоти, но их надо ещё расчесать. Мне вы нравитесь в любом виде, Ваше Высочество, – я успокаивающе провёл пальцами по его груди, – но появляться перед вашими подданными с вороньим гнездом на голове – это уронит ваш статус, – и, прежде чем он успел бы снова загнаться по поводу своего статуса или плохого будущего, быстро добавил: – Если позволите, я бы помог вам с расчёсыванием.

– Что-нибудь ещё не так, с моей внешностью? – спросил из темноты Принц, после паузы.

– Да. Вы слишком худой.

– А это ещё при чём? – проворчал он. – Скажешь, это тоже влияет на статус?

– А как же! – язвительно воскликнул я. – Если человек выглядит как ходячие кости, значит, он беден и ему нечего есть! Или, другой вариант, значит, что его лиса-кицуне заездила до состояния нестояния. Вам какой вариант больше нравится, Ваше Высочество? Демонстрация бедности или упадок жизненных сил от излишних забав в постели?

– Ты… Ты… – Му Син закашлялся и не нашёл слов продолжать.

– Я, я, – саркастично согласился я. – А ведь ваши крестьяне именно это и подумают!

– Но мы ведь… ничего не…

– А они всё равно подумают! Особенно если вы будете бледный и без приличествующей причёски!

Не дождавшись от него возражений, я сварливым голосом продолжил:

– Кстати, Ваше Высочество! О чём это вы беседовали с генералом Паком, когда я… кхех… гулял по галерее с котом? Чему именно было много свидетелей и какое именно моё «неприличное поведение» вы обсуждали, а? Мне кажется, это именно вы схватили меня при всех под… э-э-э… схватили! А потом именно меня называют «покровительницей семейного благополучия», подумать только! Так какие такие «признаки моей благосклонности» вы с ним обсуждали?!

– Так ты что… ничего не помнишь, Лисёнок?

– А? – я снова быстро прогнал в памяти события того вечера и поморщился. – Ты имеешь в виду, что я погнал наглую поганку И-Сын сочетаться браком с Ин-Чолем? О, раз уж об этом зашла речь, что это она плела про ребёнка и про твоё разрешение? «Его Высочество разрешил спросить»! «На моё усмотрение»! «Рожу вам ребёнка и получу статус наложницы»! А может, ты ещё и на процесс зачатия посмотреть хотел?!

– Нет-нет… Я и массаж генералу едва пережил смореть… – пробормотал Принц, снова отползая на кровати. Будто это передвижение я мог не заметить.

– Стоять, – я схватил его за ворот, пресекая побег, и продолжил расследование. – Она и правда подходила к тебе с такой просьбой?

Покаянный кивок в темноте, который я не видел, но ощутил.

– Бред. Я же говорил тебе, что бесплоден. У меня не будет детей. Зачем ты разрешил ей спрашивать? Забыл, что ли?

– Нет. Я просто подумал…

– Ну? – поторопил я этого мыслителя, отчаявшись дождаться разъяснения.

– Ты ведь тоже мужчина, Лисёнок. Может, тебе хотелось…

Я сидел в абсолютно тёмной спальне, где не видно ни зги, и всё равно прикрыл лицо ладонью, не зная, плакать или смеяться.

– Ну… хоть в этом… ты больше… не сомневаешься! – я не выдержал и захихикал, задыхаясь и прикрывая себе рот, чтобы не заржать на весь дом. – Спасибо за… заботу, Ваше Высочество, но… а-хах… но, не надо!

Отсмеявшись и немного успокоившись, я вытер глаза и спросил:

– Значит, эта девчонка тут ни при чём. Уже хорошо. Тогда, что же вы обсуждали с генералом Паком?

– П-поцелуй, – тихо признался Принц. – Генерал ошибся. Оказывается, ты его совсем не помнишь.

– Почему это «не помню»? – от подавленного голоса Тэ Му Сина всякое веселье тут же из меня испарилось. – Очень даже помню…

– Оставьте, господин Шень. Я же говорил, не надо меня жалеть.

– Это была не жалость. Это была… месть! Ты… Ты… Ты первый меня поцеловал, тогда, на Скале! Я просто отплатил тебе той же монетой!

А вот теперь, в повисшей между нами тишине, я сильно пожалел, что тьма мешает мне видеть его лицо.

– Зачем, Лисёнок? Тебе же тогда не понравилось.

– Ну ещё бы, как мне могло понравиться? – и прежде, чем он смог вставить хоть слово, я схватил его сильнее за ворот, встряхнул и продолжил:

– Ты помнишь тот день, Тэ Му Син? Покушение твоего драгоценного генерала накануне. Долгая дорога пешком. Сельский праздник с выпивкой. Потом мы промокли, пока добрались домой по размокшей дороге, потом… Потом генерал Пак едва не утопил меня в бочке, и унизил, лишив одежды. И я был уверен, что ты испытываешь отвращение, узнав, наконец, что я мужчина, и вот-вот зарубишь меня!

– Я не…

– Даже если и не зарубишь, одного только вида, как ты попятился, хватило для того, чтобы я не хотел больше жи… Продолжать. Всё это. Там, на Скале, я был подавлен, без сил, и в полном отчаянии. Извини, что не смог оценить твой поцелуй. Это было… неподходящее время.

– Понимаю, – тихо сказал Му Син. – А когда я вернулся, это было тоже…

– Да, – сказал я. – Я был ужасно, невообразимо рад, что ты вернулся живым! И я действовал порывисто, не очень соображая, что делаю. Вот и чмокнул, куда попало, да ещё и при всех.

– Да… – ещё тише сказал Тэ Му Син. – Понимаю.

– Да, – сказал я. – И первый, и второй раз вышла ошибка. Но, кто нам мешает сделать всё правильно? Хочешь?

– Что… ты имеешь в виду?

– Поцелуй. Хочешь? – спросил я.

Мне показалось, он сглотнул в темноте. Как человек в жажде перед чашей воды. Отлично, буду считать это ответом, – подумал я, наклоняясь ниже.

Обхватил руками его лицо – под одной ладонью гладкость щеки, под второй – бугристая кожа шрама. Погладил пальцами.

– Лис… Лисёнок! Ответь мне!

– Что? – выдохнул я почти в губы.

– Думаешь, это правильно? Шень Лин обещал мне лишь дружбу.

– Ах, можешь об этом не беспокоиться, – прошептал я. – Давно хотел тебе сказать, да братец мешал. Впрочем, хватит болтать, скажу об этом после. Или ты передумал? Или – не хочешь?

Обескураживающая тишина была мне ответом. Моё лицо полыхнуло.

– Извини, я ошибся, – выдавил я и попытался распрямиться, но – одна рука Тэ Му Сина скользнула мне на лопатки, удерживая на месте, а вторая схватила за запястье, лихорадочно ощупывая Нить Судьбы, будто проверяя, на месте ли, и замерла, тоже удерживая.

Вот, всегда он так, – подумал я. Ничего не говорит словами, каким бы отчаянным не было положение, только – цепляется в темноте, оставляет светильники и приоткрытые двери, не отстраняется, если коснёшься плечом или коленом, и то суёт цветы в волосы, то выбирает из них мусор, и – догадывайся как хочешь, что он имел в виду и чего желает.

– Му Син, у меня уже шея устала так сидеть, наклонившись, – поведал я. – Ты уж решай быстрей, хочешь поцеловаться или нет?

– Я? Я… отвратительный, – послышалось из темноты снизу.

– Ты о шрамах? – преодолев сопротивление, я освободил руку и провёл по бугристой щеке. – Вздор. К тому же, темно и я их не вижу. Скорее, я радуюсь, что ты не видишь меня, и маска моей красоты не затмевает тебе разум. Или… ты не хочешь именно поэтому? Тогда… ну, можно зажечь огонь. Нет? Тогда что?

– Завтра… будет неловко. И ты потом пожалеешь.

– Нет, – сказал я. – Я точно не пожалею. И, если хочешь, клянусь никогда не вспоминать э-э-э… вслух, и никому не рассказывать об этом поцелуе. Ты мне веришь?

– Да.

– Тогда – ещё возражения?

Он молчал.

– Так. Это потому, что я не женщина, да? – я начал отстраняться, но рука Тэ Му Сина на моих лопатках удержала меня. – Всё-таки, в этом дело?

– Да. Нет. Я не знаю… Я хочу, но…

– Решай, – сказал я. – Но учти, что у меня уже болит шея, и слишком долго я так не просижу.

– Те… чёрные камни, – запинаясь, сказал Му Син. – Три чёрных камня «инь» и один белый «янь», что ты мне показывал, это ведь, правда?

– Истинная правда, – сказал я, удивляясь, что моя лекция по генетике не прошла даром. – Дворец моего тела по форме – мужской, но сложен из кирпичиков, из которых строят женщин. И их даже больше, три против двух. И один белый, янь, как и у тебя.

Он выдохнул. Как мне показалось, с облегчением.

– Му Син! Ну, разве обязательно быть таким серьёзным? Ну, это же лишь поцелуй! Никто не видит, и никто не узнает! И, вспомни, ты уже просил тебя поцеловать там, в храме! И когда мы были на скале, обещал, что если мне понадобится энергия, как Кумихо, то ты дашь мне!

Он снова напрягся под моей рукой. Чёрт…

– Ой, то есть – я не давлю на тебя! Не хочешь – не надо…

– Я… хочу. Но ты будешь жалеть. Потом.

– Никто не знает будущего, Му Син, и это утешительно, согласись? Давай жить сейчас.

Он промолчал. Да что ж такое!

– Тэ. Му. Син! Или ты меня сейчас же целуешь, или… Или мы никогда больше не возвращаемся к этой теме! И я перебираюсь спать в прежнюю комнату! Унизительно навязываться, знаешь ли…

Его рука на моей спине напряглась, а потом вторая рука коснулась моей шеи. И, не успел я ни подумать, ни испугаться, как она скользнула ещё выше, пропуская волосы между пальцев, легла на затылок и… медленно надавила вниз. И несчастные пятнадцать-двадцать сантиметров, которые нас разделяли, над которыми велись столь долгие переговоры-уговоры, наконец, исчезли. Наши губы соприкоснулись.

***

Ну, что сказать, чтобы не соврать об этом поцелуе? Он был всё так же ужасен. Как и на Скале Демонов.

Тэ Му Син действительно не умел. То есть, совсем.

Нет, возможно, его вдохновлял сам факт соприкосновения губ, но это было и всё. Но, даже с моей асексуальностью, это выглядело убого и… маловато.

Пережив все грани изумления по этому поводу, я немного отстранился и вдохнул воздуха.

– Ага, – сказал я и облизнулся.

– Я же говорил, что… – начал, было, Принц, но я перебил его:

– Нет-нет, теперь моя очередь! – и показал как правильно затыкать рот поцелуем.

Его губы были сухие и твёрдые.

Для начала – я осторожно провёл языком по нижней губе, смачивая её. Задержался, будто раздумывая, и обратным движением провёл по верхней. Дождался судорожного вдоха – и повторил.

Никаких «французких поцелуев» с проникновением в чужой рот – бр-р-р! – как пишут в книжках или показывают в фильмах, нет, я просто легонько вылизывал эти твёрдые обветренные губы, будто креманку из-под мороженного, с полной вдумчивостью. Когда они дрогнули и потеплели, я отстранился.

– Мне кажется, вышло неплохо. Хочешь, сделаем это снова?

Му Син не ответил, только обхватил моё лицо и притянул вниз, к своему. С чертовски большим воодушевлением, я бы сказал! Сказал бы, но издал только писк, от неожиданности и энтузиазма партнёра, а потом – только приглушённый смешок, ему же в губы.

Мой смех породил новую волну активности Тэ Му Сина и невнятный звук из глубины его груди.

– Хорошо? – спросил я, когда смог привстать на локте и отдышаться.  – Хочешь ещё?

Он хотел. И очень быстро учился. И теперь нисколько не напоминал эту застывшую глыбу с каменными губами. Мои же собственные теперь горели и пульсировали.

– Фу-у-у-ух, Тэ Му Син, сжалься! – я со смешком отстранился и упал на его плечо, удобно пристроив голову и, уже смело закинув ногу. – Я устал! И запутался – кто кому теперь сколько поцелуев должен, ты считал? И я нет. Но если мы не прекратим, у меня завтра губы будут  размером с оладьи, и все и так догадаются, даже если никому не рассказывать.

Господин Тэ согласно хмыкнул, но только крепче прижал к себе, как и этим утром: одной рукой охватывая за плечи, а вторую расположив на колене – уже по праву, без всякого стеснения, паршивец. Впрочем, это действительно удобная поза. Идеальная!

– Лисёнок, – позвал он через какое-то время. – Я, всё же, кое-чего не понимаю. Лин обещал мне лишь дружбу. Мне понравилось, но… вряд ли то, что мы делали, можно назвать только дружбой. Как быть?

– Ах это? – зевнул я. – Не переживай. Я уже столько раз хотел сказать тебе это, да всё не получалось. Дело в том, как братец Лин воспринимает дружбу. По его мнению, только с настоящим другом и можно разделить постель. Потому что все остальные этого совершенно не достойны! – и захихикал, почувствовав, как снова перестал дышать Тэ Му Син.

– Лисичка! Ты… Ты просто… Вы оба!..

Я хихикал, слушая бесконечное возмущение в его голосе, но никакого продолжения или объяснения так и не дождался. Вместо этого меня только сильнее прижали и облапили, сопя над головой.

– Вы, оба…

Я потянулся навстречу и ещё удобнее устроился, обняв в ответ.

– Великий Инари, дай мне сил и терпения к посланцам твоим…

Я удовлетворённо улыбнулся и закрыл глаза.

Если человек молится и просит сил, то явно помирать не планирует. А если просит терпения, то рассчитывает мучиться с проблемой ещё долго. Хе-хе…